Порою ты думаешь, что все хорошо, а кто то уже роет тебе могилу...
" Häivy! Haluan unohtaa sinut!" (Уйди! Дай мне тебя забыть!)
И ты представляешь его снова, рядом.
Видишь его и кожа горит.
Гибкое тело, под ласковым взглядом,
Наготы не смущаясь, покорно стоит.
Касанием легким его распаляя,
Жесткостью ранишь и чувствуешь дрожь.
В глаза ему смотришь, мысли читая.
И видишь, внутри полыхает огонь.
И сильные плечи до ломкости хрупки,
Когда болью шьет по ним твоя плеть.
И крики его до предельного громки.
Он о любви к тебе, криком поет.
Но ты отпускаешь, силясь смириться,
Лаской воруешь звенящую боль.
В глазах голубых свет, пронзительно яркий.
Ты веришь, уверен, он счастлив с тобой.
Но счастье так зыбко и верное слово,
В момент, когда сказано было оно.
Все рушит вокруг аж до мира иного.
Все чувства уносит с собой в пустоту.
Оставшись один, ты свернешь свои плети,
О ласке забудешь, злобой сменив.
Но глаз голубых нерушимые сети.
О прошлом, о нем, не позволят забыть.
И ты представляешь его снова, рядом.
Видишь его и кожа горит.
Гибкое тело, под ласковым взглядом,
Наготы не смущаясь, покорно стоит.
Касанием легким его распаляя,
Жесткостью ранишь и чувствуешь дрожь.
В глаза ему смотришь, мысли читая.
И видишь, внутри полыхает огонь.
И сильные плечи до ломкости хрупки,
Когда болью шьет по ним твоя плеть.
И крики его до предельного громки.
Он о любви к тебе, криком поет.
Но ты отпускаешь, силясь смириться,
Лаской воруешь звенящую боль.
В глазах голубых свет, пронзительно яркий.
Ты веришь, уверен, он счастлив с тобой.
Но счастье так зыбко и верное слово,
В момент, когда сказано было оно.
Все рушит вокруг аж до мира иного.
Все чувства уносит с собой в пустоту.
Оставшись один, ты свернешь свои плети,
О ласке забудешь, злобой сменив.
Но глаз голубых нерушимые сети.
О прошлом, о нем, не позволят забыть.
